От автора.
   Смешно сказать, но история этого рассказа началась с банальнейшей мысли, стрелой прошибившей мой мозг. "Я влюбилась". Это была очень спонтанная, очень простая мысль, но она была мне непривычна. Скорей всего сказались эти неожиданность и нежданность этих слов. Сначала я думала написать историю этого человека, как статью для журнала, а в результате получилось... не буду называть имен. И не ждите. Кое-что, конечно, может подсказать, но не более того. Я постаралась соблюсти историческую достоверность, хотя кое-что, безусловно, плод моей фантазии. Названия всех частей - цитаты самого героя.
 

   Возможно, я немного помешанный.
   Мне весьма сложно сказать, когда стоит поставить заглавную букву в этой истории, но начну я с того момента, когда, как мне казалось, все закончилось.
   Мы жили по соседству - просто дети. Но это был не просто провинциальный городок - это был сам Город Ангелов, сама фабрика звезд. Ему было лет десять - что выглядит смешно. И сейчас это даже очень неожиданно. Он был уже далеко не простым мальчиком - он работал над довольно известными ныне фильмами. Он всегда был кормильцем своей семьи - любимой матери, старшего брата и младшей сестры. И он всю свою жизнь был синеглазым ангелом.
   Но вернемся к нашему жизнеописанию. В нашей жизни было много похожего - он никогда не знал отца, и я так же не знала его. У нас были довольно большие семьи - брат и сестра. Я редко его видела - в перерыве со сьемками, но если бы не они, я бы никогда с ним не познакомилась.
   Что делают евочки в десять лет, мечтающие стать журналистами? Правильно - начинают про все писать и брать у всех интервью. Долгое время я не отставала от его матери со всей своей детской непосредственностью и не затуманенностью сознания ненужными, как тогда казалось, приличиями. В конце концов, когда он вышел из такси с каким-то работником съемочной площадки, я стояла перед их дверью и настойчиво названивала в дверной звонок.
   - Что ты делаешь? - спросил он. Странно, но уже тогда его детский голосок был хорошо поставлен и был весьма глубоким для его возраста. Я окинула его презрительным взглядом - это была моя тактика. Никогда не разговаривать с ровесниками, если мне от них что-то надо - только конструктивные переговоры с их родителями.
   - Жду твою мать, - смилостивилась я, увидев, как кон театрально состроил вопрошающую физиономию, ставшую через несколько лет его визитной карточкой.
   - Ее сейчас нет, - заключил он, заглядывая внутрь дома через открытую форточку. - Что тебе надо от нее?
   - Давно добиваюсь твоего интервью, - я поняла, что сейчас он даст мне согласие на эту пару шуточных вопросов. И я не ошиблась.
   - Заходи, - та раскованная уверенность сошла бы за натуральную, если бы не одна из его ужаснейших привычек - он грыз ногти. Всегда грыз и грызет ногти до сих пор. Правда сейчас это не единственная его привычка, которую можно отнести к разряду "вредных".
   Тогда мы стали друзьями. Ну, конечно, не за один день, но за месяц... я понимала его, он понимал меня - насколько это было возможно в десять лет. Тогда было все гораздо проще - пара улыбок, несколько общих тайн, которые сейчас я бы назвала "пошлыми сплетнями". Хотя тогда ничего пошлого в них не было. И много позже, когда наши жизненные пути разошлись, я вспомнила фразу, которую услышала тогда от него впервые и много раз потом читала в его интервью многочисленным журналам и газетам.
   - Возможно, я немного помешанный, - тогда нам было тринадцать. И вот оно, произошел тот разлом, в котором нельзя винить никого - ни окружающих, ни себя.
   Он оставался в Лос Анжелесе, а меня перевозили в Нью-Йорк. Это странно, такие хорошие отношения, проверенные тремя годами, буквально развалились, как карточный домик, в несколько минут. И возможно, во всем виноват тот возраст - половое созревание и далее по списку, - и мы не могли повлиять на течение этого разлома.
   Сначала мы перестали звонить друг другу - переговоры были недешевыми, сказывалась разница в часовых поясах, наша занятость и отсутствие тем для разговоров. Смешно, но их действительно не было. Затем прекратились и письма. Потом на какое-то время был объявлен тайм брейк в моих мыслях о нем - я училась, начинала работать, и это был Нью-Йорк...
   
   Больше всего времени я провожу у себя дома.
   Не смотря ни на что, и в этом мы были похожи, как две капли воды. Он очень любил свою семью, и жил с матерью и сестрой, в то время как старший брат перебрался в Сан-Диего.
   Я тоже любила жить с матерью в ебольшом домике в Квинсе, когда брат с сестрой разъехались по съемным квартирам в Лексингтоне и Бронксе. Я училась в Нью-йоркском университете на факультете журналистики - как и всегда, мечтала.
   Мы были студентами - я и еще человек двадцать с курса. Ходили в кино на молодежные комедии, читали модные книги про гламурную молодежь, а в то же время - писали пробные стать и в газеты. Я до сих пор помню, как в тысяча девятьсот девяносто седьмом мы пошли в кино, где в главной роли играл мой старый знакомый. Я никогда и никому не говорила о том, что знала когда-то его. Тогда я упоминала именно слово "знала" - в прошедшем времени, не надеясь на повторную встречу.
   И тогда в очередном журнале, где напечатали мою первую статью, я увидела интервью с ним, где он сказал фразу "Больше всего времени я провожу у себя дома". И именно тогда я поняла, что мы похожи.
   Были похожи и остались похожими. И, странно, но мне это начинало нравится.
   
   С другой стороны, одиночество мне полезно.
   Прошло еще пять лет. Я стала журналисткой. Я стала работать на одну весьма известную газету, и, как интересно сложилось, я писала заметки про новинки кино. И однажды меня заслали на премьеру фильма, в котором он играл самую главную роль. Фильм очень успешен и я не стану здесь его называть, чтобы... которое, читайте сами.
   Итак, пятничный вечер. Один из центральных кинотеатров. У входа, как и положено - толпа зевак и секьюрити, красная ковровая дорожка и вспышки камер, подъезжающие лимузины... я подъехала на весьма скромном" порше черного цвета, который принадлежал не мне, а моему богатому другу - бизнесмену из Нью-Йорка. Вообще-то он был парнем моей старшей сестры, но разве ж это важно??? Так вот, подъехав со стороны черного входа, так называемого прохода для писак. Довольно долгое время я брезговала эти входом по молодости и зелености, но потом привыкла... ведь им пользуются некоторые звезды также...
   Правда, не сегодня. На мне было весьма скромное коктейльное платье в стиле Коко Шанель, туфли на невысокой шпильке - я всегда была весьма высокой и приспособилась к низким каблукам, так как случались моменты, что тот актер у которого я беру интервью ниже меня ростом... это не очень хорошо в нашем деле.
   Внутри было полно народу. Это был так называемый pre-film party - обращение создателей к людям, собравшимся внутри, которые как правило были с коктейлями в руках и вели светские разговоры. Я стояла у бармена и ждала, пока мне нальют мартини. Как вдруг...
   - Вина плесните-ка, - молодой человек стоял рядом со мной один, и я бросила косой взгляд в его сторону, получая из рук бармена бокал. Но тут я остановилась на полглотке и медленно повернула голову в сторону. Рядом со мной стоял он. Он был невысокий - ниже меня - в каком-то совершенно несуразном светло-сером костюмчике в белую полосочку, бордовой рубашке и каких-то слишком показушных длинноносых туфлях. Но только мой взгляд наткнулся на его синие глаза, весьма надо признать, озадаченные, кровь застыла в моих жилах, и я услышала хаотичное биение сердца в груди.
   Это был он. И я встретила его снова там, где это было более вероятно, но куда менее - приятно. Это был его праздник - не побоюсь этого слова - а получалось...
   - Привет, - сказала я первое, что пришло мне в голову. Он, похоже, тоже начал меня узнавать - по внешним чертам, которые мало изменились и по голосу, точнее по тону, каким я это сказала.
   - П...п... привет, - выдавил он, но его тут же схватил за плечо один из друзей-актеров, отдернув от меня. Я улыбнулась вслед. Он то и дело оборачивался. Он пытался глазами найти меня - призрака его потерянного прошлого.
   И вот, в зале погас свет и на сцену вышел режиссер - я почти не слышала его слов, пытаясь в толпе отыскать его. Но за столиком, за которым я ожидала его увидеть, его не было. Там сидели все восемь его друзей, но его не было.
   И тут рядом со мной приземлился - совершенно бесшумно и незаметно...
   - Это правда ты? - Его голос немного подрагивал, и даже его актерское мастерство не могло это чувство подавить.
   - Да. - Ответила я, посмотрев на него. Фильм уже давно шел, а мы не смотрели на экран. Мы ошеломлено глядели друг на друга не в состоянии вымолвить и слова.
   - когда сеанс закончился, и прошли кое-какие официальные мероприятия по этому поводу практически все актеры и съемочная группа отправились отмечать, а он подошел ко мне и незаметно сунул в руку салфетку. Он отошел раздавать интервью, а я расправила салфетку на руке.
   Там был написан адрес и телефон гостиницы, где он остановился на неделю, а ниже приписка его размашистым неровным почерком:
   "Звони или приходи. Когда захочешь".
   Эти строчки я знала уже давно - ведь именно так мы передавали друг другу записки о встречах, когда получалось сбегать с редких уроков, что он посещал.
   Я решила попробовать позвонить на следующий день. Как и ожидалось, он сразу же снял трубку, отчего у меня создалось впечатление, что он сидел, созерцая трубку, в ожидании звонка. Слишком хорошо он меня запомнил.
   Как ни странно, но мы долго проговорили. В основном рассказывали о жизни - о состоянии душу. Чрезвычайно странное чувство - слышать о жизни того, кого ты хорошо знаешь.
   - Знаешь, все-таки я - безнадежный романтик. Не в том смысле, что я пишу стишки и ношу цветочки... Я отношусь к любви, как идиот, как идеалист. Я совершенно не вижу реальности, когда я влюблен, и мне все время хочется в кого-нибудь влюбится. Но сейчас я один совершенно один, и я очень скучаю от этого. Конечно, с другой стороны, одиночество полезно: у меня остается много времени для самого себя, - в этом был весь он - безнадежный романтик, постоянно ищущий любви. Я тихо усмехнулась. Странно было видеть его - звезду - таким открытым и беззащитным.
   - Пожалуй, в этом мы похожи. Мы постоянно в поиске - и неважно чего, - согласилась я, пожав плечами.
   
   Любовь?! Черт! Блин!
   Итак, прошло несколько месяцев с того момента, как мы разговаривали по телефону. Мы вновь часто созванивались и долго говорили, но мне казалось, что что-то изменилось в его тоне. Он стал другим человеком, изменилась и я. И мне казалось, что все останется без изменений. Но, это лишь иллюзия. Очередная.
   "Я верю, что есть особые моменты, когда слова приобретают новый смысл, когда важно каждое прикосновение. Вы знаете, я очень чувствителен к прикосновениям. Это способ выразить ваши чувства, быть романтичным. А самое прекрасное, что сеть на свете, - это проснутся утром с кем-то рядом".
   Слова из его интервью не выходили из моей головы. Не имея никакого для меня смысла, они просто засели там, в мозгу и шевелись, заставляя меня вспоминать его. И вот, одним весенним утром в моей квартире зазвонил телефон.
   - Привет, я могу с тобой поговорить? - Это прозвучало как "Позовите маму к телефону". Но это был он.
   - Ты откуда, я думала, что ты потерял мой номер, как той девчонки из Новой Зеландии, - черт, что я говорю??? Я прохаживалась глазами по одному журналу, где он говорил о том, что потерял телефон понравившейся новозеландской девушки. Он на минуту замолчал.
   - А ты думала, я все так теряю? - В его голосе вновь слышались озорные нотки. Я представила, как он лучисто сейчас улыбается одними только синими, как вода в Средиземном море, глазами.
   - Ну, поминая, каким ты был в детстве... - я тоже улыбнулась.
   - У тебя чудесная улыбка, - проговорил он, словно бы хотел сделать мне комплимент... Дура, это и был комплимент!
   - Спасибо, но думаю, что ты ее не видишь, - попыталась пошутить я.
   - Что за пошлые шуточки??? - удивился он, конечно же, притворно, но потом серьезно добавил. - В том клубе в восемь в субботу.
   И повесил трубку. Тон у него был - "время и место изменению не подлежит". Вот что значит - актер!
   Итак, субботним вечером, я подъехала к воротам клуба все на том же порше. Он видел, как я подъехала, и сам вышел меня встретить. В клубе была, на мой взгляд, не очень приятная атмосфера - везде белые занавески, дискотечные огни и орущая музыка - так, что даже не слышишь собственного голоса.
   - Здесь громковато, - попыталась я докричатся до него.
   - Что? Я тебя не слышу, тут очень громко...
   - Давай выйдем на улицу???
   - Хорошо...
   Сквозь толпу мы продрались к выходу. На улице он закурил. Меня всегда поражало, как он может курить эти маленькие сигаретки "биди", но это его вредная привычка и тут уж ничего не сделаешь. Ветер трепал мои волосы и практически не касался его очень короткого ежика и колючей козлиной бородки. Ему не шло, но он упорно не хотел отрастить волосы хоть немного...
   Что же. Тогда мне было весьма тяжело сказать, что за искра пролетела между нами, но лично я классифицировала ее, как любовь...
   У-у-у....
   
  Мы все сошли с ума.
   Следующая неделя пролетела как один день на тропическом острове - мы постоянно куда-то ходили, что-то делали - и почти постоянно говорили. Нам многое надо было наверстать. Но мы были лишь друзьями. Очень многие из его знакомых и друзей интересовался, почему он так увлечен нашими встречами. И кажется, мы уже оба знали ответ. Просто - мы все сошли с ума, пытаясь прожить больше десяти лет за неделю.
   Сейчас я думаю, что все-таки не случайно нас тогда развела судьба - просто, тогда мы не были теми, кто смог бы выдержать общество друг друга. А эта разлука лишь подстегнула наш взаимный интерес. Да, мы все сошли с ума...
   
   Безнадежный романтик.
   - Знаешь что??? - весело (читайте: пьяненько) хихикая, сказал он, отставляя на бутылку чинзаны на подоконник окна в его номере. Мы сидели на полу, и пили - разговаривали обо всем, как в былые времена, только в собственном отдельном помещении и с бутылкой спиртного - даже не с одной. Пепельница уже полностью наполнилась окурками, а мы сидели, и все еще говорили...
   - Что? - у меня ясность ума, каким-то чудом осталась.
   - А я тебя люблю... ик... - эти слова, сказанные в пьяном состоянии, были как... гром среди ясного неба.
   - Я тебя тоже...
   Мы не знали, как в этом разобраться, но были уверенны, что мы сможем...